Человек из Утренней росы - Страница 31

– Что там? – спросила Вирина.

Она тут же отпрянула в сторону, едва заметив около подруги оранжевую змейку. Смерив свою жертву и ее спутницу холодным взглядом маленьких глаз, золотая лента скрылась в траве. Фелисса вопросительно смотрела на Вирину, а та в свою очередь полными мольбы глазами смотрела на свою подругу:

– Фелисса, ты ведь просто испугалась? Да? Ну скажи мне, скажи. Это так? Она ведь… не укусила тебя?

Но Фелисса молчала. Странным пустеющим взглядом она уставилась в землю. Еле шевеля побледневшими губами, девушка прошептала какие-то слова. Вирина вздрогнула. Она вдруг заметила, что Фелисса очень осторожно держит свои руки.

– Нет, – с трудом разнимая сомкнутые губы, произнесла Фелисса и протянула подруге дрожащую левую ладонь. На безымянном пальце двумя яркими маленькими рубинами горели капельки крови. – Укус… си… ла, – из последних сил сказала она, медленно, словно в каком-то кошмарном сне, падая на бок.

Вирина, искренне надеясь на чудо, склонилась над Фелиссой – девушка еще дышала, ее веки слегка подрагивали, сердце билось тихо-тихо, но билось. Билось! Значит, не все еще потеряно, значит, надо спешить. И Вирина спешила: не разбирая дороги, она бежала прямиком к высокому терему.

Глава 16

Когда девушка вбегала на холм, она закричала, предчувствуя близость людей и стараясь привлечь их внимание.

Тифей, услышав дорогое имя, мигом очутился возле Вирины и схватил ее за плечи:

– Где?! Что случилось?

– Злоба! Озеро.

Слова девушки острым уколом отозвались в сердце Тифея. Он все понял и, найдя глазами Сина, прибежавшего на помощь, крикнул:

– В Хамати! Доктора!

Син кивнул и тут же исчез, оставив недоумевающих Карнуна и Деригаба.

– Где, где Фелисса? – кричал Овелон, подбегая к Вирине.

– У озера, – обернувшись на бегу, сказал Тифей. – Ее укусила змея.

Юлина вскрикнула, привстала и снова упала в кресло. Овелон Великий беспомощно смотрел по сторонам:

– З-змея? Как… змея? Откуда?

Но Тифей уже скрылся за зеленью деревьев. Стражники, не отставая, следовали за ним.

Найдя Фелиссу, юноша бережно взял ее на руки и понес к дому. Деригаб хотел было подхватить девушку, но Карнун вовремя остановил его – эту ношу Тифей не доверил бы никому, даже самому лучшему своему другу.

Пожилой доктор по имени Вито́р пришел неожиданно быстро. Мельком осмотрев Фелиссу и справившись о сроках укуса, он только с сожалением покачал головой.

– Она выздоровеет? – с надеждой спросил Овелон.

– Злоба Лесная – тварь гадкая, и яд ее смертельный… Разом здоровых мужчин убивает, – вздохнул лекарь.

– Но она жива, жива!

– Стало быть, молода змея была. Тифей, принеси-ка свой сок.

Приняв кружку с напитком, Витор, всыпал в нее какой-то порошок. Тифей дал пить Фелиссе, аккуратно приподнимая ее голову.

– Это лекарство? – умоляюще глядя в глаза доктора, произнесла Юлина. Все это время она не отходила от постели дочери и нежно держала ее за руку.

– От этого яда нет лекарства. Пусть укрепляются ее силы. Организм молодой. Молодой… – задумчиво покачал головой лекарь, – и будет бороться – покуда хватит сил.

– Но должно! Должно же быть средство?! – пылко воскликнул Тифей.

– Да, – грустно согласился Витор. – И где-нибудь оно обязательно есть. Но мне это средство неизвестно. Хм. Может быть, чудо? Не знаю… Она может справиться, и будет справляться… Должна сама. – Лекарь взглядом пригласил Овелона выйти. Крепко пожимая руку землевладельца, он закончил начатую фразу: – У вас есть неделя. Ищите! Ищите…

Попрощавшись с Витором, Овелон вернулся в комнату. Тревожная, тяжелая тишина была прервана Тифеем:

– Это я во всем виноват. Почему я отпустил ее одну? Почему не был рядом в тот момент? Лесная Злоба. Откуда? Говорили, что уже лет сорок ни один человек не умирал от ее яда. Почему теперь? Именно теперь? И она?!

– А-а-у… – будто раненый медведь застонал, заревел Овелон Великий, падая на колени пред кроватью Фелиссы. – Салуфх… Салуфх! – с болью протянул он, сотрясая воздух. – Где он? Где?

– Мы не говорили Вам, не желая портить отдых, – сказал Деригаб, делая шаг к Овелону, – но Салуфх мертв.

– Как?!

– В остроге, в котором Салуфх ожидал своей участи, много крыс. Из жалости к заключенным, Бротри́н – один из стражников – заказал у аптекаря яду для травления. Получив отраву, он изрядно посыпал ею пол коридоров…

– Он… отравился?

– Нет. Скорее нет. Смерть его была… насильственной.

– Но кто посмел? Кто? Приговор не оглашен, и судьба его не была решена!

Деригаб колебался и не спешил с ответом:

– Крыса. Жирная крыса, не боявшаяся никого и нагло пожиравшая еду острожных, сунула свою морду в тарелку Салуфха, а он, не стерпев оскорбления, бросил в нее камнем. Мерзкое животное вцепилось в его руку и не отпускало до тех пор, пока не испустило дух. Старик размозжил ей череп об стену. Когда к нему привели доктора, чтобы осмотреть рану, было уже поздно: рука почернела до локтя, а сам он был в бреду. Трудно сказать, что его убило: то ли яд, то ли иная какая зараза… Такова кончина Салуфха.

– Ух-х, небо, небо! – в бессильной ярости Овелон Великий ударил пол. – Прости, доченька, прости, родная! – спохватился землевладелец, снова склоняясь над постелью Фелиссы. – Радость моя, потерпи немноженько, мы найдем, найдем. Все что нужно. Все!

Овелон плакал. Страшна была месть главного казначея.

Люди сидели молча, погруженные в печаль. Каждый по-своему переживал это горе. Даже Лихмон, оставив свое занятие, ссутулившись, сидел в дальнем углу просторной и светлой спальни наполовину заполненной радостью светила, а наполовину тоскливым полумраком. Первой очнулась Юлина. Она вдруг вздрогнула, поежилась от холода.