Человек из Утренней росы - Страница 29

– Нет! Упал я в другой раз, на колени. Когда услышал, что у нас будет ребенок.

– Девочка.

– Но как ты узнала? Ты ведь с самого начала говорила, что это дочь.

– Мать чувствует сердцем, а то, что порою сокрыто от глаз, только им и можно увидеть. Так, стало быть, милый мой супруг, ты тоже заметил то, что заметила я, и ты не против?

– Нет и не может быть запрета на любовь и на счастье!

– Решено! Будем их сватать.

– Всему свое время, Юли, всему свое время. Я обязан все проверить и убедиться в справедливости наших суждений.

– Формалист!

– Прелесть!

Поцеловав руку своей ненаглядной супруге, Овелон пошел на поиски верных доказательств. И первым, кого повстречал на своем пути великий землевладелец, был Карнун, вернувшийся с рыбалки.

– Добрый улов! – оценил Овелон добычу стражника: две гигантские рыбины особо выделялись из связки нацепленных на проволочное кольцо трофеев.

– В обед узнаем, так ли он добр, как тяжел! – весело заявил Карнун.

– И то верно. Послушай, Карнун, я хочу спросить у тебя очень важную вещь…

Карнун очень внимательно посмотрел в глаза Овелона Великого и, выражая полную готовность к беседе, положил на землю удочку и сачок, не выпустив, однако, из рук кольца с рыбой.

– Так вот… Во-первых, я надеюсь, что разговор этот останется между нами…

Карнун кивнул.

– А во-вторых, – Овелон задумался, – а во-вторых, кажется мне, что Фелисса, приехав в Хамати, просто расцвела, будто очнувшись от зимнего сна.

– Ваша дочь всегда прекрасна, независимо от места и времени! – по-доброму, без лести заметил Карнун. – Но я думаю, что в чем-то Вы правы.

– И снова мне кажется, что связано это не столько со сменой гнетущего однообразия на сказочное путешествие, сколько со сменой людей, окружающих ее.

– Думаю, это так. Здесь, в Хамати, совсем другие люди, хотя, может быть, люди такие же, как и везде, но живут они как-то… хорошо. Пусть не в роскошных домах, не в богатых одеждах, но хорошо. Может быть, они что-то знают, что делает их немножечко счастливее?

– Возможно. Еще я думаю, что среди всех этих милых и добрых людей есть один человек, который по-особенному дорог Фелиссе… Мне кажется, что это Тифей.

Карнун некоторое время с удивлением смотрел на землевладельца. А затем, почесав рыбьей связкой подбородок, потоптавшись на месте и набрав побольше воздуха в легкие, будто ребенок, давший обещание хранить страшную тайну, но, будучи не в силах сдержать его, поведал Овелону о том, что Тифей явно никогда не рассказывал о своих чувствах к Фелиссе, однако понять их немудрено. Не раз уже юноша говорил, что Фелисса самая лучшая девушка, которую он когда-либо видел, самым тщательным образом готовит Тифей экскурсии и легенды, а глаза молодого отшельника лучше всяких слов, подчас пустых и неточных, говорят о самой настоящей любви.

– Я очень, очень рад это слышать, Карнун! И обещаю, что наша беседа будет сохранена в тайне, – немного понизив голос и склонив голову, заверил Овелон. Загадочно улыбнувшись, землевладелец добавил: – Какое бы торжество ни проводилось в нашей семье в ближайшее время, знай, что ты на него уже приглашен!

Карнун кивнул головой, Овелон тоже поклонился в ответ, и каждый снова отправился своей дорогой.

Вернувшись на террасу, Овелон Великий застал Юлину в обществе Тифея. Они беседовали о скором празднике Ветрогоне, который посвящен изгнанию Лютня. Знаменательно это событие, три дня отмечаемое, тем, что жизнь в Тергоне возможна стала лишь благодаря силе человеческой и стойкости. Плодородные земли, прекрасные ныне леса – все это когда-то было во владениях злого ветра, не дававшего ни травинке подняться, ни птице присесть. Только люди смогли сказать: «Лютень, не боимся тебя!» – и выстоять. Три дня этих в отместку ветру будут петься веселые песни, проводиться игры на силу, ловкость и сноровку.

Юноши и мужчины Хамати, рассказывал Тифей, будут бороться один на один: как в старые времена, опутывая друг друга двумя короткими веревками. Второй конец каждой из них держит противник, стараясь не свалиться на бок и наглухо не запутаться. Побеждает тот, кто дольше устоит, кто «не поддастся Лютню» и выдержит все испытания! Если сходятся сильнейшие и долго не могут одолеть один другого, они называются братьями.

Девушки же выставляют свои работы – вышивку или вязание – на фруктовые торги: два дня они меняют рукоделия на яблоки, повышая или понижая расценки, предлагая и нахваливая свои товары, на третий – выпекают по пирогу из части собранных яблок, а из оставшейся яблочной доли делают сок. Чей пирог вкуснее, у кого сок чище и кто лучше торги ведет, решают все жители Хамати сообща.

– Овелон, я надеюсь, что ты останешься еще на несколько дней и отведаешь пирога Фелиссы? – спросила Юлина.

– Конечно же! Разве я могу пропустить такой славный праздник? Тифей, а есть ограничения в возрасте для участия в борьбе?

– Нет.

– Так, значит, и я могу участвовать?

– Да, можете.

– Замечательно! – Овелон Великий мужественным взглядом посмотрел на свою супругу. – Решено! – кивнул он Юлине. – Кстати, Тифей, недавно в голову мне пришла интересная мысль… Я очень доволен той работой, которую ты проделал: дом просто замечательный…

– Эта заслуга полностью принадлежит Герду. Он собирал людей и распределял работы.

– Кроме того, ты честен и не приписываешь себе заслуги других. Именно такой человек, слова и дела которого не расходятся между собой, нужен мне на пост главного казначея. Что ты на это скажешь?

– Я думаю, что из всех людей мне известных на эту должность более всего подходит Син.