Человек из Утренней росы - Страница 25

Поездка близилась к завершению, не остужая пыл коня, Салуфх продолжал размышлять о своем величии. Цвет бархатного бордового плаща главного казначея сливался с закатом и волновался малиновыми тенями. В условленном месте Салуфха встретил Трог, ожидавший приезда званого гостя около костра. Еще несколько высоких фигур как обычно стояли в тени деревьев. Линц, тот самый паренек, который на дороге к Лоурику общался с Трогом, принял у Салуфха поводья и, отведя коня в сторону, отправился на свой наблюдательный пост.

– Итак, ты говорил, что работа сделана. Я хочу забрать свое, – не утруждая себя приветствиями начал Салуфх.

– Да, работенка, конечно, была не из приятных, – заметил Трог. – С толстяком пришлось повозиться, да и те двое с луками, которые следовали за стражниками, тоже доставили много хлопот… Один, похоже, был охотником… Прятался он, скажу я Вам, словно призрак какой-то! Выстрелит и к земле, а на том месте, куда упал, даже трава не примята. Линц и тот его не сразу, – глава откашлялся, давая понять, что именно не сразу Линц, – обнаружил.

– И…

– В общем, мы потеряли семерых людей. Хороших людей, проверенных. Еще пятеро ранены, трое из них весьма тяжело… С Са́йлом я начинал свое обучение – протянет он недолго, а Хани́т был мне словно брат. Однажды мы вместе решили…

– Меня не интересуют подробности их биографии. Вот. – Салуфх бросил Трогу увесистый мешок, который звонко упал в двух шагах от костра. – Здесь и так больше условленного.

– Кроме того, при них не оказалось золота… Мы сохранили форму, как Вы и приказывали, но сами не пойдем. Опасно. Весь Тергон уже вверх дном перевернули. Появись мы в таком виде в Хамати, нас бы сразу оприходовали.

– Хорошо. Карта, список, перстень.

– Ах да, уговор. – Трог поднялся с земли и вытащил из-за пояса бумаги, свернутые трубочкой, и золотой перстень. Все это он протянул Салуфху, который, небрежно приняв подношения и ознакомившись с документами, бросил их в костер. Немного больше времени потребовалось казначею, чтобы оглядеть со всех сторон возвращенный перстень и, удостоверившись в его целости, тут же надеть на руку. Кивнув в знак совершения всех условий договора, Салуфх пошел в сторону дороги и, не оборачиваясь, произнес:

– Прощай, Трог.

– Ну, здравствуй, Салуфх, – услышал казначей за спиной голос, от звука которого она вдруг похолодела и моментально, проведя сквозь себя разряд нервного электричества, покрылась столь неприятным в вечернее время потом.

Салуфх медленно обернулся. Резко откинув к спине темно-синий капюшон, в свет костра вошел сам Овелон Великий. «Наважденье», – мелькнула мысль в голове казначея, но сумрак практицизма подсказывал, что перед ним стоит не зыбкое видение, а реальная фигура человека, чей облик поразительно схож с внешностью землевладельца. Также голос, манера держаться, печать правителя на перстне…

– Так, значит, вот так ты тратишь земельные средства? – спросил Овелон, пнув весомый кошель. – Значит, вот так ты заботишься о людском благосостоянии?

– Это чудовищная ошибка!.. Меня обманули, коварно заманили в свое логово… Бандиты, воры, убийцы! Они пугали меня, Вашего покорного слугу, ложными, сфабрикованными бумагами, которые я только что сжег. Все это ложь, сплошная ложь! Верьте мне, о Великий, Наимудрейший…

– Не удивляет ли тебя, Салуфх, мое появление здесь?.. В логове бандитов, воров, убийц? Я раньше знал, кто должен приехать и с какой целью. Я все видел и все слышал.

– Та-ак, – протянул Салуфх, выпрямляя осанку и каменея лицом. В глазах его блеснул хищный огонек. – Значит, начистоту… – Казначей стремительно приближался к Овелону, но тот и не думал отступать. – Итак, Овелон, названный глупцами Великим, хочешь ли ты испытать подлинное величие? Власть, власть над людьми! Не прельщает ли тебя бескрайняя неописуемая сила, мощь – когда весь мир падает к твоим ногам и умоляет о пощаде, когда только от твоего решения зависит его жизнь, зависит сама смерть? – Салуфх немигающим, поедающим взглядом целился в разум Овелона, голос казначея неясным скрежетом карябал душу землевладельца, а сухая костлявая рука, сжатая в кулак, казалось, схватила какие-то невидимые нити и теперь старалась все ближе и ближе притянуть пойманного человека. – Власть, данная тебе небесами, ждет тебя и вопрошает: готов ли ты, готов ли принять ее, как принял однажды твой отец? Хватит ли у тебя сил вынести ее?

Овелон Великий молчал. Все, и воры Темного братства, и стражники, стоящие в двух шагах от Салуфха, напряженно вслушивались в каждый случайный шорох и в биение своих сердец. Любой из них по первому зову готов был прийти в эти секунды на помощь землевладельцу. Однако каждый боялся даже пошевелиться, ноги вросли в землю, проводя сквозь себя тянущую, тупую боль. Трудно дышать. Тошнота подступает к горлу, будто выворачивая наизнанку самую суть человека. Словно само зло, выпущенное из тайной дверцы, под огромным напором вырвалось на свободу нечто страшное, порождающее во всем живом ужас и трепет, необъяснимые, первобытные страхи. В самом центре этого сумеречного кошмара находился Овелон.

– Силы моей воли хватит на то, чтобы вынести эту власть! – громко заявил землевладелец. – Силы моей души хватит, чтобы искупить многолетние страдания, причиненные ею, – продолжал он. – А силы моего духа хватит на то, чтобы отказаться от сей власти. И принимаю это решение, глядя в лицо тебе, Салуфх. Не хочу плодить рабов вокруг себя и сам не хочу становиться ее рабом.

По нестройным рядам прошел ропот одобрения. Салуфх сверкнул глазами и сделал бросающий жест рукой: