Человек из Утренней росы - Страница 15

– И вообще, – подытожил лжеторговец свою мысль, – все это просто слова… Честь, совесть. Как правило, больше всего кичатся своей совестью те, у кого ее нет вовсе.

Поставив жирную точку в размышлениях, Зиан на всякий случай еще раз прислушался к лесным звукам и, видимо, не найдя ничего угрожающего, закрыл глаза. Сны не часто посещали его, вот и в этот раз, засыпая, Зиан не надеялся и не ожидал увидеть то, что увидел. В эту ночь торговец вернулся домой к своим жене и сыну навсегда. Он обещал им больше никогда не расставаться. Торья плакала от радости, а маленький сынишка был по настоящему счастлив и звонко смеялся, согревая своей радостью сердце отца, по-праздничному накрыт был стол, и так должно было быть всегда… Но… Картинка вдруг поблекла, неясные тени впорхнули в сон, словно призраки, и давно знакомый голос с сожалением произнес:

– Зиан, Зиан. Тифей все-таки был прав: что знает о тебе твой сын?

Серо-коричневая стража, гремя сапогами, медленно приближалась к дому Зиана.

– Эй, мальчуган! – крикнул один из стражников. – Ты знаешь, кто этот человек?

– Да, – с радостью отвечал ребенок, обращая свои широко раскрытые синие глаза в сторону торговца, – это мой папа! Он юве… м-м… ювелир!

– Ты ошибаешься, – сурово сказал другой из прибывших. – Твой отец не ювелир, не торговец, не честный человек… Он – вор! Вор и мошенник.

– Мой папа?.. – растерянно переспросил малыш. – Вор?

Что, что должен был ответить Зиан, глядя в эти родные, чистые глаза? Мог ли он солгать своему сыну, который всегда бесконечно доверял ему? Нет! Сказать же правду означало признать всю ложь, всю целиком. Как можно было объяснить все это? Как?

Торья умоляюще глядела на своего мужа, надеясь услышать от него главное – что это неправда, что Зиан никого не обманывал и ничего не крал. Но в глубине души она уже все поняла и… простила, простила любимого, как прощала всегда.

– Как сильно она любит тебя, Зиан. И как сильно он верил тебе…

– Нет, нет! – закричал торговец, пытаясь задержать удаляющееся сновидение, пытаясь объяснить, попросить прощения и исправить все. Тщетно. Торья растаяла в ночной темноте, так же, как и его сын. Зиан по-прежнему сидел под огромным деревом и по-прежнему укрывался украденным плащом. Однако что-то изменилось. В пяти-семи шагах от лжеторговца появилась новая незнакомая тень.

– Зиан, Зиан, – произнесла она глухим голосом, медленно приподнимаясь и вырастая в огромного бурого медведя. – Разве для того я спасал тебя, чтобы ты стал вором?

Не веря ни своим глазам, ни своим ушам, Зиан привстал и сделал пару неуверенных шагов по направлению к голосу, затем снова медленно отошел к дереву, закрывая по привычке спину. Но от кого? Неожиданный окрик заставил Зиана обернуться. То, что он увидел, повергло лжеторговца в еще больший ужас: «Быстрее, Зиан, быстрее! – кричала его маленькая сестричка, ловко перебирая ножками. – Не отставай! Это же Лесной Страж, он нам обязательно поможет». Ли́ни пробежала в каком то шаге от Зиана, едва не налетев на него в темноте. Ее порванное бледно-зеленое платьице удалялось все дальше, и Зиан, не владея собой, побежал следом.

– Какой Страж, Лини? Что за выдумки, – не отставая от пятилетней сестренки, кричал восьмилетний Зиан. – Стой, мы еще больше заблудимся! Давай отдохнем! – Но Лини, верившая всем сказкам, когда-либо услышанным, продолжала бежать за еле видимой тенью «Лесного Стража». – Лини, а если это действительно медведь? Это же зверь, это опасно!

– Глупый, глупый братец. Скорей, он нас выведет к людям! И он добрый. Ой, я вижу огонь – это костер. Быстрей, Зиан.

Когда Зиан нагнал Лини, она уже сидела около костра рядом со странного вида человеком, укутанная в большой плащ, и ела круглую лепешку, которые обычно берут в поход охотники и путешественники. Казалось, что незнакомец, о чем-то только что рассказывавший маленькой сестричке Зиана, несказанно обрадовался его появлению.

– Ну, здравствуй, Зиан, – обратился крепкий, лет шестидесяти на вид мужчина к запыхавшемуся от бега пареньку. – И что же привело вас в эти края? – продолжал он, видимо, начатый еще без Зиана разговор, но в этот раз обращаясь именно к нему.

– Мы с сестрой шли к дяде в Нинса́й – это местечко в людях называется «Бурлящий ручей».

– А, знаю, знаю. Живописные места…

– Но заблудились и, пока было светло, пытались найти верную дорогу, а затем солнце село… – Мальчик вздохнул и сел рядом с Лини. – Мы оказались одни в огромном лесу. В огромном темном лесу…

– Смотри! – вспомнив что-то, крикнула Лини Зиану и убрала с ушибленной коленки плотный фиолетовый лист, по своему контуру отдаленно напоминавший ладонь. На месте ссадины и ушиба была совершенно чистая кожа. – Вот что Альни́р может… Сперва немного пощипало, а затем стало тепло. Это лист Хо́вну, – деловито продолжала сестренка, – целебная трава. Она растет во влажном лесу, около болот или в заросшем ручье.

– Правильно, Лини! – слегка наклонив голову, согласился Альнир. – Ховну любит воду, любит тепло и солнечный свет.

Пока Альнир разъяснял Лини особенные пристрастия волшебного листа, его свойства и все полезности, Зиан не сводил глаз со своего нового знакомого. Бодрый, крепкий человек казался чересчур подвижным для своих лет, о которых можно было только догадываться по седым волосам и легким наброскам морщинок, то и дело проскальзывавших на свежем лице. Добрые глаза, цвет которых за сумеречной простыней трудно было различить, светились ласковыми огоньками. Широкие ладони Альнира то мирно покоились на его коленях, то вдруг внезапно взлетали со своих «законных» мест и пускались вслед за тихим загадочным голосом, стараясь подтвердить или приукрасить сказанное своим хозяином. «Ночной лес, одинокий костер и лекарь-рассказчик…» – думал в этот момент Зиан, пытаясь понять, кто же на самом деле встретил их с сестрой в этом лесу. Будто угадав мысли своего внимательного слушателя, Альнир поведал о том, что он не охотник и не лекарь, и уж тем более не праздный искатель приключений. Оказалось, что добрый спаситель очень много времени проводит в лесу, так как он собирает целебные травы для одного монастыря, в котором является послушником.