Человек из Утренней росы - Страница 19

Друзья выжидающе смотрели на Сина.

– Нет Лоурика, нет. И не было никогда. – Син победоносным взглядом обвел слушателей. – Но на карте, составленной Салуфхом и всученной нам, есть. И мы туда идти должны – двенадцатый город в списке! А что нас там ждет?.. Что?

Каждый из присутствующих начал решать эту задачу. Десять пар глаз буравили «ненаселенный» пункт номер двенадцать – Лоурик, «Лесная тишь».

– Это старая дорога, идущая к стоянке лесорубов. Но сейчас там никто не живет, а дорогой вот уже года три никто не пользовался, – заметил Тифей.

– Но что это значит?

– Засада?! – догадался Карнун.

– Верно, дорогой друг! Прямо в точку!

– Засада. Этого я и боялся… – проронил Деригаб. – То есть мне почему-то казалось, что Салуфх не отпустит нас просто так.

– Да, – согласился Син, – дорого нам ночной гость обошелся, дорого… И Салуфху, видать, недешево, – подмигнул он товарищам. – Лучшие стражники Овелона Великого всегда начеку! Даже самый ловкий вор – не стал бы рисковать старый скряга, доверяя свои сбережения какому-то дилетанту, – тихий, как листопад, стремительный, словно ветер, и безмолвный, будто сама ночь, – яко был нем… Даже он не смог ускользнуть от ваших покорных слуг, – обращался Син прежде всего к Тифею и Зиану, которые смутно себе представляли истоки возникшей опасности.

– Но… Этого не может быть!

– Поверь, Зиан, это так. И мы перед тобой, – поклонился Син.

– Вы, вы поймали Молчаливого?..

Стражники переглянулись.

– Если ты имеешь в виду немого вора, то да. Хм, еще он носил волчий клык на шелковой нити. – Син достал предмет разговора. – Вот этот.

– О! Это был не просто вор, уверяю вас, – объяснил свое удивление Зиан, с трепетом прикасаясь к раскачивавшемуся, словно маятник, клыку. – Дело в том, что Молчаливый – один из основателей Темного братства воров Ванхора, или, еще говорят, Тайного братства. Он лучший… Много лет назад Молчаливый создал свод неписанных правил, следуя которым можно было стать настоящим профессионалом. Правила весьма суровы, но верны. И поверьте, он им стал, вернее, был всегда.

– Но ведь этот Молчаливый попадался и до нас! Кто-то же вырезал ему язык.

– Нет. Молчаливый всегда считал, что хорошему вору для работы язык не нужен, и однажды он сам прижег его раскаленным ножом… Если это действительно был Молчаливый, то в Лоурике вас встретит Тро́г.

– Еще один основатель?

– Да. И верный ученик Молчаливого. Все мы когда-то были его учениками, – с грустью добавил Зиан.

– И ты… Знал о готовящемся покушении? – неуверенно спросил Деригаб.

– Нет!.. Нет же, говорю я вам! – снова с пылом воскликнул вор. – Я уже много лет не член братства и не его шпион, если вы об этом подумали. Да, в детстве и… позднее я познавал азы воровства и шел рука об руку с Молчаливым, с Трогом. Сам Молчаливый ненамного старше меня, он был моим другом и моим опекуном. – Зиан помолчал. – Но однажды, выполняя очередное задание братства, я оказался в ловушке. В лавку глиняной посуды, которую я должен был обчистить, неожиданно вернулся хозяин. Возможно, он услышал какой-то шум или просто почувствовал неладное… Он застал меня за весьма странным занятием – я пытался разобрать кирпичную кладку тайника, замеченного ранее. И вот, представьте себе, он не стал звать стражу, не стал бить меня. В его глазах я был не вором, не преступником и злодеем, а просто голодным пареньком пятнадцати – семнадцати лет. – Рассказчик тяжело вздохнул. – И я остался. Енли́т хорошо ко мне относился. Он принял меня как сына, принял в свой дом и в свое дело. Со временем я кое-как обучился гончарному ремеслу. Для меня это было огромной радостью. Я мог сделать что-то, сделать своими руками, а не просто украсть! Я работал весьма усердно и день ото дня все больше привязывался к дяде Ену. Но чем сильнее я втягивался в эту обычную жизнь, тем страшнее казалось мне мое прошлое – оно ведь не отпускает просто так. То и дело я замечал следы грязных ботинок у порога своего нового дома – это были предупреждения и напоминания о долге, о долге вора – всегда быть в стае. В то самое время, когда я готовился к первому «выходу в свет» – мы собирались отвести товар на торговую площадь в Ванхор – о моей судьбе разгорались нешуточные споры в Темном братстве. Некоторые называли меня предателем и требовали скорой расправы, других смягчала мысль о моем юном возрасте, кто-то думал и о своих шансах на возвращение… Когда мы расположились на площади и Енлит ушел заплатить торговый сбор, меня «случайно» толкнули. Падая, я разбил треть посуды, и, когда дядя Ен вернулся, я не смог вразумительно ответить, что произошло. Несмотря на это, он все понял и решил не искушать судьбу, а поскорее отправляться домой. Дома нас ждало новое потрясение: пока мы отсутствовали, кто-то залез в мастерскую и устроил там погром. Ен уговаривал меня уехать к его родственникам и выждать какое-то время, но я не захотел оставлять его, ведь все эти неприятности случились по моей вине. Кроме того, уехав, я не надолго бы отвел беду, а лишь дал право на преследование. Как бы то ни было, после этого дня про меня вдруг забыли. Говорят, что Молчаливый, вникнув в мнения спорящих, выдвинул на их рассмотрение Право Отступника, которое удовлетворило всех. Решено было наказать меня частью старого закона и отпустить с миром частью нового. Теперь я не член братства и никогда уже не стану им, Право Отступника действует единожды.

– Но если все сложилось так хорошо, почему же ты снова стал вором? – недоумевал Карнун.

– Енлит был стар и умер спустя два года после нашей встречи. Весть о смерти быстро долетела до его многочисленной родни. Наскоро проведя обряды похорон, вся эта свора приступила к дележке «огромного наследства»! – при этих словах Зиан раздраженно взмахнул руками, выражая то ли досаду и негодование, то ли иные свои мысли. – Какое им дело было до юноши, которого они видят первый раз в жизни? До того ли?.. Когда на разделочной доске лежат большой дом, ветхая, но еще годная мастерская. Собрав в один сверток все свои вещи и взвесив на ладони остатки карманных денег, которыми периодически награждал меня дядя Ен, я понял, что снова остался один и практически без гроша в кармане. Поразмыслив и не найдя другого выхода, я решил вскрыть тайник. Он оказался пуст. Кто-то, видно, был удачливее меня.